| Summary: | Исследуется место конструкции «правовая определенность» в понятийно-категориальном аппарате гражданского процессуального права России. Анализируются сложности толкования и применения категории «правовая определенность», обусловленные относительной новизной использования в терминологическом обороте данного понятия, которое введено в активный терминологическийоборот в связи с ратификацией Конвенции о защите прав человека и основных свобод и вынесениемв отношении России многочисленных постановлений Европейского суда по правам человека. Авторпредлагает выделить три самостоятельные формы восприятия и существования в российской действительности новых процессуально-правовых явлений: 1) нормативную (законодательную) форму; 2) ненормативную (судебную) форму; 3) доктринальную форму. Опираясь на исследование нормативно-правовой базы, правоприменительной практики, конструкция «правовая определенность»отнесена ко второй группе. Сегодня эта конструкция не имеет законодательного закрепления, однако ее толкование и трактовка содержится в судебной практике: судебных постановлениях и решениях, как правило, высших судебных инстанций.
|
|---|