Историографическая метапроза Юрия Буйды «Пятое царство»: мистификация исторической концептуальности
Рассматриваются тенденции, определяющие развитие русской историографической метапрозы на рубеже XX–XXI вв. Исследуется ее вписанность в контекст современной русской литературы. Выявляются специфика концептуализации истории в историографической метапрозе, ее взаимодействие с традицией русского конце...
| Main Author: | |
|---|---|
| Format: | Article |
| Language: | deu |
| Published: |
Ural Federal University
2023-12-01
|
| Series: | Quaestio Rossica |
| Subjects: | |
| Online Access: | https://qr.urfu.ru/ojs/index.php/qr/article/view/4739 |
| Summary: | Рассматриваются тенденции, определяющие развитие русской историографической метапрозы на рубеже XX–XXI вв. Исследуется ее вписанность в контекст современной русской литературы. Выявляются специфика концептуализации истории в историографической метапрозе, ее взаимодействие с традицией русского концептуализма и западноевропейской традицией (У. Эко и П. Акройда). Роман Ю. Буйды «Пятое царство» рассматривается как наиболее репрезентативный текст, отражающий особенности данного феномена. Анализ романа делает возможным сделать вывод о специфике функционирования третьей волны русского постмодернизма и рассмотреть характер деконструкции традиционной концепции исторического познания в русской литературе рубежного времени. Палимпсест в структуре «Пятого царства» выступает как основной прием деконструкции исторического нарратива и моделирования новой концепции исторического познания как «вчувствования в историю». Выявляется специфика функционирования данного приема по сравнению с общей картиной его использования в литературе этого времени. Обращение автора к детективной жанровой стратегии последовательно профанирует историософский подход к конструированию нарратива истории, обнажая тем самым несостоятельность одного из самых востребованных вариантов национальной эпистемы. Рассматривается деконструкция концепта Смута, основными векторами становятся профанирование мифологем Пятое царство и Самозванец, а также последовательная текстуализация исторического нарратива, обнажающая его «телесную» природу. Делается вывод о широком обращении Ю. Буйды к сюжетным схемам западноевропейской историографической прозы и одновременном развитии традиций русского концептуализма. Первый аспект репрезентирован взаимодействием исторической и детективной жанровых стратегий, а также усвоением модели исторического палимпсеста, актуального для творчества П. Акройда. Помимо этого, големический сюжет также становится одной из репрезентаций «следа» писателя. Характер деконструкции концепта Смута оказывается выстроен скорее в традиции русского концептуализма и – уже – соц-арта. Ю. Буйда уходит от преимущественного профанирования системы идеологических мифов, акцентируя их как основные маркеры национальной эпистемы истории.
|
|---|---|
| ISSN: | 2311-911X 2313-6871 |